Фрагмент письма: «Здравствуйте, мои любимые, родные мои, дорогие, милые мои девчонки Наталочка и Настенька!!! Здравствуйте, мои родные, дорогие мои папа и мама, сестренки, племяшки, братишка и остальные!!! С горячим приветом к вам я, Володя».

Так начиналось каждое письмо, летевшее в Стрежевой из Афгана, куда Литошенко ушел весной 83-го. Еще в Томске предупредили: по распределению учебка в Фергане, дальше - на войну, кто боится, отказывайтесь сразу, потом будет поздно. Но предостережения бывалых вояк молодых парней не остановили. Тогда многие ехали в Афганистан не только выполнять интернациональный долг, влекла военная романтика.

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «Ребята приходили уже из Афгана старшие, оттуда, я просто даже мечтал туда попасть. Завидовал или как. Вот деревенские ребята, Саня Васильев, например. Хотелось именно туда попасть и именно в десант, было такое желание. 15-го апреля меня призвали, а 14-го сыграл свадьбу, у меня невеста уже была беременная. В учебке 4 месяца я побыл, пришла телеграмма, что родилась дочь. И потом Афган, то есть я не видел ее практически 2 года. Она у меня росла только по фотографиям, была дочь роты всей».

Служить довелось пулеметчиком. В 317-м полку Витебской воздушно-десантной дивизии. Частые засады были обычным делом. В пустыне Регистан, куда выбрасывали вертолетом группу из 20-ти человек на неделю-две. Караваны ждали под раскаленным солнцем в зыбучих песках. Днем прятались за барханами, ночью выходили на тропу войны - дороги из Пакистана были накатаны.

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «За одну из таких засад, мы взяли очень много оружия, боеприпасов, наградили всю засаду. За вторую засаду тоже на орден "Красной звезды" писали, но получился с ротным конфликт небольшой, и он порвал наградную мою, еще с Кабула не ушла. Мы тогда где-то машин 5 забили, и духов было около 40-ка человек. Был случай такой еще, наградные часы мне вручил главнокомандующий вооруженных сил Афганистана, генерал. Это мы стояли на блокировке, потом по рации объявили, что мотострелковую роту зажали в дувале, настреляли пацанов там. И заходит майор из Кабула, какой-то по партиной линии майор, уже такой пожилой. Спрашивает: "Пулеметчики есть?" Ротный: "Вот". Пошли. Берет меня и пошли в зеленку выручать этих мотострелков. Канонада, стрельба со всех сторон… И мы вдвоем. Я уже думал, все, тупо идем на погибель. Нашли этот дувал, где сидели пацаны. Духи куда-то делись, я не пойму, почему-то уже никого не было, то ли они оставили их. И вывели эту роту мотострелков».

Фрагмент письма: «Пишу вам письмо из столицы Афганистана Кабула. Здесь я нахожусь как бы в командировке. Я, конечно, не один, нас сюда приехало четверо: прапорщик, сержант и нас двое солдат. Привезли мы сюда наркотики, которые взяла в засаде 9 рота, 170 кг опиума. Всё это находилось в двух больших ящиках, а мы этот груз сопровождали. (…) Теперь же мы опиум сдали в штаб дивизии, а вот сейчас еще надо вступить в комсомол, пока находимся здесь, в Кабуле, в полку».

Батальон был постоянно на боевых. Небритые, немытые, после снятия засады - баня, стирка, небольшой отдых и снова на позиции. Хотя и в батальоне жилось не спокойно - духи обстреливали и днем, и ночью.

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «Когда уходил, бабушка написала мне молитву просто на листочке и сказала - возьми внучок. С этой молитвой с войны возвращались все. Почему я поверил в молитву, допустим, пошли мы на проческу, был один случай, подошли к зеленке. Там забор высокий, попали в засаду, открыли огонь. Мы немножко отступили, потом за БТРами подошли ближе к этому забору, ротный кричит - гранатами огонь! Выдергиваем чеку, через забор кидаем. Там разрывы, какие-то доли секунды. Боковым зрением смотрю, все падают пацаны, те, кто рядом со мной шли, просто падают. И я падаю машинально. Упал, взрыв прям вот буквально рядом, меня обсыпает песком, забивает глаза, рот. Оказалось, пацан, который рядом со мной шел, гранату кинул, не перекинул, она об дувал ударилась и упала мне под ноги, я не видел просто. Если бы не упал, меня порвало бы на части. Вот такие дела. Потом на БТРе выезжали как-то с прочески ночью, на броне сверху ехали, наехали на итальянку, БТР подорвался, у меня как раз контузия была, легкая. Рядом со мной лейтенант сидел, он потерял слух, его комиссовали».

Стреляли в них, стреляли они. Обстрелы бывали такие, что голову поднять было боязно. А рядом, по рации, то и дело слышны сообщения - один ранен, второй погиб. И тяготит неизвестность, кого убили - друга, товарища? Ведь всего каких-то полчаса назад сидели вместе, разговаривали, писали письма родным и близким, мечтали о том, как вернутся на родину.

Фрагмент письма: «После дождя, уже под вечер, мы услышали крики журавлей. Большие косяки пролетали мимо нас на небольшой высоте, будто специально решили они потравить у нас душу. Они летели к нам в Союз, на север, в свои родные места на гнездовья, чтобы вырастить там свое потомство. И мне показалось, что летят они именно к нам в Стрежевой, на наши прекрасные озерья, таежные речки. Я хотел кричать им и просить, чтобы они взяли меня с собой, но они, шумно крича и не обращая на меня никакого внимания, пролетели мимо и скрылись из виду где-то вдали за горизонтом. Я бы сорвался с места, поднялся бы высоко в небо и сквозь все трудности пути я бы прилетел к вам, к тебе, моя любимая, к своей дочке».

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «Думал о доме, о дочери, о жене. В засаде - о воде. Кстати, у меня 1-го июля день рождения, мы были как раз в засаде, и мне ребята подарили кружку воды. Каждый по глоточку отлил в кружку. Мне кажется, это такой самый дорогой был подарок, который я запомнил на всю жизнь».

Извещать родных о скором возвращении он не стал, домой приехал неожиданно. Дочка, знавшая папу только по фотографиям, расплакалась - не узнала. Ей было почти 2 года. Владимир сразу устроился на работу, водителем, расслабляться и отдыхать некогда, нужно было семью кормить. К мирной жизни привыкал долго. Поначалу за рулем любой посторонний шум принимал за взрывы, казалось, что рядом рвутся мины… Но со временем жизнь наладилась, в 86-м у Литошенко родилась вторая девочка.

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «Радовался, что не пацаны у меня, а девчонки, что куда-то их не отправят, как меня, что я не буду переживать, что они где-то погибнут. А оказалось, ей исполнилось 18 лет здесь и через 2 месяца ее пьяный водитель сбивает насмерть».

На вопрос - сейчас, спустя не один десяток лет, пошел бы в тогда в Афган или отказался еще на сборном в Томске, с уверенностью отвечает - пошел бы. Там парни выполняли свой воинский долг, там он узнал, что такое воинское братство. С кем-то связь утеряна, со многими общается до сих пор, но всех, с кем стоял с автоматом на афганской земле, защищая рубежи родины, Владимир помнит поименно.

Владимир Литошенко, ветеран боевых действий: «Справа - это Кириков Володя, он из Донецка, из Донецкой области, с Дыбальцево. А вот этот Гаврилюк Игорь, он из Макеевки, это тоже Донецкая область, теперь ДНР. Вот с Игорем мы связь еще держали, но теперь они вот тоже сейчас в состоянии войны. Я, вроде как, из нее вышел, а они опять в такой ситуации ребята».